«Пушкинская эпоха»

Центральное положение, которое занял Пушкин в русской литературе XIX в., определялось не только уникальностью его индивидуального дарования. Здесь действовали и общие закономерности историко-литературного процесса -- силы, которые соединились как в едином фокусе в феномене Пушкина и выдвинули его на это место. Первая треть XIX в. в России не случайно определяется как «пушкинская эпоха» -- и этот термин означает не только эпоху, проходившую под знаком Пушкина, но и эпоху, его сформировавшую.

Первоначальное литературное воспитание Пушкина питалось истоками Просвещения XVIII в. в его французском и русском вариантах. Принято считать, что доминантой его было именно французское Просвещение, -- и в целом это верно, однако роль национальных начал в нем не следует недооценивать. Московская литературная среда, с которой тесно соприкасалась семья будущего поэта, была в это время в авангарде русского литературного движения: в Москве жили Карамзин и И.И. Дмитриев, и к их ближайшему окружению принадлежал, в частности, дядюшка Пушкина Василий Львович, бывший первым его литературным наставником. В Москве издавались лучшие русские литературные журналы карамзинской ориентации; в «Вестнике Европы», основанном Карамзиным, в первое десятилетие XIX в. сотрудничают В.А. Жуковский, братья Андрей и Александр Тургеневы, молодой П.А. Вяземский, несколько позднее К.Н. Батюшков и сам Пушкин.

К моменту переезда в Петербург и поступления в Лицей (1811) у Пушкина был уже достаточно широкий запас литературных впечатлений и ориентаций. Конечно, сочувствие его полностью принадлежит будущим «арзамасцам» и затем организационно оформленному кружку; его литературное творчество лицейского времени буквально пронизано идеями и речениями из арсенала «арзамасцев»; он внимательно следит и за литературной продукцией «Беседы», откликаясь на нее сатирами, посланиями и эпиграммами в «арзамасском» духе. Он прямо причисляет себя к «арзамасскому братству», и эта группа -- Жуковский, Вяземский, Ал. Тургенев, Д.В. Давыдов -- составит впоследствии его литературный круг.

Два литературных деятеля из этой среды выдвигаются как непосредственные литературные учителя Пушкина. Это Батюшков и Жуковский. Традиционно на первое место ставится Батюшков.

В первые послелицейские годы обозначаются и новые тенденции в литературных взаимоотношениях Пушкина. Более всего он захвачен театральными впечатлениями. Театр сближает его с прежними противниками «Арзамаса» -- А.А. Шаховским, П.А. Катениным, А.С. Грибоедовым. Это были не просто личные контакты, но и расширение эстетического диапазона.

Совершенно особой сферой, с которой оказалось соотнесенным творчество молодого Пушкина, была сфера гражданской поэзии. В широком и многообразном социально-литературном движении 1810--1820-х гг. литературе принадлежала роль не только провозвестника и пропагандиста свободолюбивых настроений, но и проводника конкретных социально-политических программ. Эта роль была закреплена уставом «Союза благоденствия» -- тайного общества, из которого непосредственно выросла революционная организация декабристов -- Северное общество. К.Ф. Рылеев, руководитель последнего, сам был одним из наиболее значительных русских поэтов 1820-х гг. Прямо или косвенно с «Союзом благоденствия» были связаны и петербургские литературные, театральные и общественные объединения, с которыми близко соприкасался молодой Пушкин. Наиболее значительным из них было Вольное общество любителей российской словесности, издававшее журнал «Соревнователь просвещения и благотворения».

В мае 1820 г. Пушкин, чьи политические стихи обратили на себя внимание правительства, был выслан из столицы -- в фактическую ссылку, оформленную как перевод на новое место службы. Он живет в Кишиневе, в Одессе, -- откуда его отправляют уже официально в ссылку, под полицейский надзор, в имение отца Михайловское. На шесть с половиной лет он оказывается удаленным от активной литературной жизни обеих столиц. За это время выходят в свет «Руслан и Людмила» (1820), «Кавказский пленник» (1822), «Бахчисарайский фонтан» (1824), первая глава «Евгения Онегина» (1825), наконец, «Стихотворения Александра Пушкина», сосредоточившее лучшую часть его раннего лирического творчества. В это время заканчивается творческое созревание Пушкина. Европейская и русская политическая жизнь вносит коррективы в его представления о движущих ею социальных механизмах; радикализм его общественной позиции, достигающий апогея в начале 1820-х гг., сменяется «кризисом 1823 года», результатом которого был рост исторического сознания. Это заставляет его переоценивать проблемы личности и среды, деятеля и народной массы -- т.е., по существу, самые основы просветительского миросозерцания -- и соответственно менять сложившуюся аксиологическую шкалу.

Южный период творчества Пушкина начинается под знаком Байрона. Тип «современного человека», представленный байроновским Чайльд Гарольдом, отразился в «Кавказском пленнике» -- поэме, снискавшей особую популярность у либеральной молодежи, чьи умонастроения попадали в резонанс духовному облику разочарованного героя, добровольного изгнанника, одушевленного «веселым призраком свободы». «Кавказский пленник» открывал серию пушкинских поэм, типологически близких восточным поэмам Байрона. Проблематика и поэтика их были исследованы В.М. Жирмунским (Байрон и Пушкин, 1924, переизд. 1978), определившим и роль Пушкина в становлении и развитии русской байронической поэмы; это воздействие ощущается как в ранних классических образцах типа «Чернеца» И.И. Козлова и «Войнаровского» Рылеева, так и в поздних поэмах Лермонтова, где русский байронизм достигает своей вершины.

Поэмы Пушкина окончательно закрепили победу романтического движения и дали мощный толчок теоретической мысли. Уже в 1822 г. П.А. Вяземский выступает с подробным разбором «Кавказского пленника»; близкий в это время к критикам декабристского крыла литературы, Вяземский подчеркивает общественное значение «повести» и самого характера Пленника; тесная связь с духовной жизнью русского общества, по мысли Вяземского, делает произведение Пушкина сугубо национальным явлением. Издание «Бахчисарайского фонтана» было предварено обширным предисловием Вяземского «Разговор между Издателем и Классиком с Выборгской стороны или с Васильевского острова», написанным по прямой просьбе Пушкина. Здесь Вяземский поднимал проблему народности литературы и с полемической резкостью выступал против эстетического нормативизма «классиков», оплотом которых был не называемый им прямо журнал «Вестник Европы», редактировавшийся М.Т. Каченовским.

«Эпоха 1830-х гг.» вызревала в недрах предшествующей, и симптомы надвигающегося перелома сказывались иной раз в частных эпизодах истории пушкинского круга. Одним из них был конфликт между «старшим» и «младшим» поколениями дельвиговского кружка: Дельвигом (отчасти с поддерживавшим его Пушкиным), с одной стороны, и Подолинским и Розеном -- с другой; последние, обиженные строгими разборами своих сочинений (принадлежащими Дельвигу), оба покидают «Литературную газету». Принципиальный смысл выступлений Дельвига заключался в борьбе против эпигонства, появление которого -- симптом умирания литературных школ и направлений. В письме Плетневу около 14 апреля 1831 г. Пушкин определял поэзию Деларю и Подолинского как «искусство» при отсутствии «творчества»; почти в то же время Дельвиг иронически писал о «гладких» стихах Подолинского, сочиняемых с большой «легкостью». Как Пушкин, так и Дельвиг сознавали опасность воспроизведения готовых поэтических моделей, созданных Пушкиным; сам Пушкин явно тяготел к поэтам, «непохожим» на него самого.

Все эти тенденции проявились в полной мере в журнале «Современник» (1836), в котором Пушкин сделал последнюю попытку объединить свой круг писателей и утвердить свою программу в сложной литературно-общественной ситуации 1830-х гг.

Став издателем «Современника», Пушкин сделал последнюю попытку объединить свой круг писателей и утвердить свою эстетическую программу. В 1836 г. его возможности в этом отношении были ограничены существовавшим запретом на новые периодические издания. «Современник» был разрешен как литературный сборник в четырех томах, т.е. издание альманашного типа, и с самого начала испытал давление все более ужесточавшегося на протяжении 1830-х гг. цензурного режима. В известном смысле он следовал программе, намечавшейся Пушкиным еще для «Литературной газеты»: дать возможность публиковаться тем писателям, которые по тем или иным причинам не хотели сотрудничать в других печатных органах. К такому обособлению тяготела почти вся пушкинская литературная среда; в «Современнике» участвовали Жуковский, Вяземский, опубликовавший здесь, помимо стихов, наиболее значительные свои критические статьи второй половины 1830-х гг.: «Наполеон и Юлий Цезарь», «Новая поэма Э. Кине», «Ревизор, комедия, соч. Н. Гоголя»; Баратынский (стихотворение «Князю П.А. Вяземскому»), Д. Давыдов (стихи, статьи «О партизанской войне» и «Занятие Дрездена. 1813 года 10 марта»), Плетнев, В.Ф. Одоевский (статьи «О вражде к просвещению, замечаемой в новейшей литературе», «Как пишутся у нас романы»), Н.М. Языков. Пушкин привлекает к участию и новые литературные силы: А.В. Кольцова, Н.А. Дурову, Султана Казы Гирея и др. Сам Пушкин напечатал в «Современнике» «Скупого рыцаря», «Капитанскую дочку» и ряд важных критических статей.

Смерть Пушкина оборвала эти связи. Она совпала по времени со сменой литературных эпох и во многом ускорила эту смену. «Пушкинская эпоха» постепенно уходила в прошлое. Уже 1840-е гг. выдвигают новые имена и новые приоритеты, -- но вся дальнейшая русская литературная жизнь, то более, то менее, отныне соотносит себя с этой исторической эпохой, определяемой ею как «золотой век» русской литературы.

Конец 10-х -20годы прошлого столетия часто принято называть «Пушкинской эпохой». Это время расцвета той дворянской культуры, символом которой в нашей истории стал Пушкин. На смену традиционным ценностям приходит влияние европейского просвещения, но не может одержать победы. И жизнь продолжается в удивительном сплетении и противоборстве старого и нового. Подъем свободомыслия — и ритуал светской жизни, мечты о том, чтобы «стать с веком наравне» — и патриархальный быт русской провинции, поэзия жизни и ее проза… Двойственность.

Сочетание плохого и хорошего в особенностях дворянской жизни — характерная черта «Пушкинской эпохи».

В романе «Евгений Онегин» перед нами возникает удивительная по выразительности и точности панорама дворянской России. Подробные описания соседствуют с беглыми зарисовками, портреты «во весь рост» сменяются силуэтами. Характеры, нравы, быт, образ мыслей — и все это согрето живым, заинтересованным отношением автора.

Перед нами эпоха, увиденная глазами поэта, глазами человека высокой культуры, высоких требований к жизни. Поэтому картины русской действительности проникнуты симпатией и неприязнь,

Теплом и отчужденностью. В романе создан авторский образ эпохи, Пушкинская Россия. Есть в ней и черты, бесконечно дорогие Пушкину, и черты, враждебные его пониманию подлинных ценностей жизни.

Петербург, Москва и провинция — три разных лица пушкинской эпохи в романе. Главное, что создает индивидуальность и своеобразие каждого из этих миров, — образ жизни. Кажется, что даже время течет в России по-разному: в Петербурге — быстро, а в Москве — помедленнее, в провинции и вовсе неторопливо. Высший свет Петербурга, дворянское общество Москвы, провинциальные помещичьи «гнезда» живут как бы особняком друг от друга. Конечно, образ жизни «глубинки» резко отличается от столичного, но в романе и московские «корни» тянутся все-таки в деревню, и петербуржец Онегин оказывается соседом Лариных. При всей индивидуальности столиц и провинции в романе создан, в конечном счете, единый, цельный образ эпохи, потому что и в Москве, и в Петербурге, и в глубинке — дворянская Россия, жизнь образованного сословия русского общества.

Петербургская жизнь предстает перед нами блистательной и разнообразной. И ее картины не ограничены в романе критикой светского ритуала, обеспеченного и бессмысленного существования. В столичной жизни есть еще и поэзия, шум и блеск «неугомонной юности», «кипение страстей», полет вдохновения… Все это создается присутствием автора, его особым ощущением мира. Любовь и дружба — главные ценности «петербургской» юности автора, времени, о котором вспоминает в романе. «Москва… как много в этом звуке для сердца русского слилось!»

Эти знаменитые пушкинские строки, наверное, лучше всех критических статей способны передать дух древней столицы, особое тепло ее образа в «Евгении Онегине». Вместо петербургских классических линий, великолепия белых ночей, строгих набережных и роскошных дворцов — мир церквей, полу деревенских усадеб и садов. Конечно, жизнь московского общества не менее однообразна, чем жизнь петербургского света, да еще лишена блеска северной столицы. Но в московских нравах есть те домашние, патриархальные, исконно русские черты, которые смягчают впечатление от «гостиных». Для автора Москва и город, не покорившийся Наполеону, символ русской славы. В этом городе в человеке невольно просыпается национальное чувство, ощущение своей причастности к национальной судьбе.

А что же провинция? Там живу и вовсе не по европейски. Быт семьи Лариных — классический образец провинциальной простоты. Жизнь складывается из обыденных печалей и обыденных радостей: хозяйство, праздники, взаимные визиты. Именины Татьяны от крестьянских именин отличаются, наверное, только угощением и характером танцев. Конечно, и в провинции однообразие может «взять в плен» человека, превратить жизнь в существование. Пример тому — дядя главного героя. Но все же, сколько в деревенской простоте притягательного, сколь очарования! Уединение, покой, природа… Не случайно автор начинает мечтать о «старине», о новой литературе, посвященной непритязательным, естественным человеческим чувствам.

Пушкинская эпоха вспоминается сейчас как «золотой век» русской культуры. Сложные, драматические черты «Александровского» времени кажется почти незаметными, отступают перед волшебством пушкинского романа.

Сочинения по темам:

1. В годы Великой Отечественной войны М. Исаковский на­писал одно из лучших своих произведений - стихотворение «Русской женщине», создав в нем...

Уже в предшествующее царствование благодаря распространению просвещения значительно развилась литература, в царствование же Николая Первого явились у нас писатели, которые по своему значению и таланту стали наравне с лучшими европейскими писателями. Русская литература становится известной в Западной Европе и занимает почетное место. В главе писателей этой эпохи стоит гениальный художник слова, известный всей России Пушкин. Он по отцу происходил из старинной дворянской семьи; предки его не раз были жалуемы за службу еще Московскими государями; матерью же поэта была внучка арапа Петра великого Ганнибала.

Родился Пушкин в Москве 26 мая 1799 года; детство его прошло частью в столице, частью же в подмосковных имениях Пушкиных. Воспитывался он, как и многие дворянские дети того времени, под руководством иностранных учителей.

Большое влияние на развитие в нем любви ко всему русскому и понимание народной жизни оказала няня его, простая русская крестьянка Арина Родионовна, души не чаявшая в своем воспитаннике. Она рассказывала ему народные сказки и передавала народные песни и предания.

Так еще в раннем детстве поэт мог познакомиться с народным творчеством, что, между прочим, и помогло ему стать первым истинно народным русским поэтом. Помимо няни большое влияние на Пушкина имела его бабушка; по вечерам он часто заслушивался рассказами о прошлом: о Петре Великом и императрице Екатерине. Рассказы бабушки пробудили в чутком мальчике любовь к прошлому, к родной истории.

Когда Пушкину минуло 12 лет, родители отвезли его в Царское Село в только что тогда открытый лицей. В этом учебном заведении поэт провел семь лет. Уже тогда начинал проявляться его гений: в 15 лет он читает на экзамене свои стихи перед знаменитым поэтом екатерининского времени престарелым Державиным, и старик слушает его со слезами на глазах и прозревает в нем будущую славу России.

По окончании курса в лицее Пушкин живет несколько лет в Петербурге и ведет здесь рассеянный образ жизни. Острый ум поэта легко подмечал недостатки и слабости окружающей его среды, и Пушкин зачастую не стеснялся насмешливым словом клеймить их, невзирая на высокое положение лиц, которых оно затрагивало; такие отзывы, и при том в извращенном иногда виде, доходили до этих лиц. Пушкину грозили большие неприятности. Но поэт Жуковский и Карамзин вступились за него, и он был только переведен на службу на юг в распоряжение Новороссийского генерал-губернатора, который принял его чрезвычайно ласково и, как отец, заботился о поэте. С разрешения его Пушкин посетил Кавказ и Крым. Величавая природа Кавказа и чудные картины Крыма произвели на поэта неизгладимое впечатление и послужили поводом к созданию им нескольких художественных произведений.

Живя потом в Кишиневе, Пушкин не поладил со своим новым начальством, и ему было приказано отправиться на житье в свое поместье Михайловское (Псковской губернии, Опочецкого уезда). Двухлетнее пребывание в сельском уединении имело для поэта благотворные последствия: здесь он усердно занимался, много читал и написал ряд замечательных сочинений.

Весной 1826 года во время коронации поэт был вызван императором Николаем в Москву, и здесь между ними произошел замечательный разговор. На вопрос императора, был ли бы он на Сенатской площади 14 декабря, если бы был тогда в Петербурге, Пушкин ответил утвердительно, но прибавил, что теперь он вполне понимает безрассудство такого поступка. Император остался доволен беседой с поэтом и вечером в тот же день говорил приближенным, что сегодня он имел удовольствие говорить с самым умным человеком в России.

Пушкину было разрешено жить где угодно и предоставлена полная свобода печатать свои произведения.

Пушкин чувствовал сердечную благодарность к государю, что и выразил в известных стихах:

Нет, я не льстец, когда Царю Хвалу свободную слагаю, Языком сердца говорю...

Гений Пушкина к этому времени вполне созрел. Он пишет лучшие свои произведения, в которых отразил с поразительной талантливостью все крупные течения русской жизни; в ярких, живых образах дал изображение русских людей. Особенное достоинство стихотворений Пушкина заключается в том, что они проникнуты глубоким пониманием родной жизни, любовью ко всему русскому. Пушкин нашел твердую дорогу, великий исход для нас, русских, и указал на него. Этот исход - народность, преклонение перед правдой нашего народа. Поистине правильна оценка Пушкина, что он составляет явление великое и чрезвычайное. В великих, несравненных произведениях его вылилось все сердце русское, объявилось все мировоззрение народа, сохраняющееся и досель в его песнях, былинах, преданиях, высказалось все, что любит и чтит народ, выразились его идеалы героев, царей, народных защитников и печальников, образы мужества, смирения, любви и самоотвержения.

Являясь выразителем в своих произведениях русских начал, наш великий поэт живо отзывался и на различные общественные и государственные вопросы: он всегда был противником крепостного права и еще в молодых годах написал стихотворение, где говорил:

Увижу ль я народ неугнетенный И рабство, падшее по манию Царя...

Пушкин вместе с тем был великим поэтом-патриотом. Честь и слава Родины были для него дороже всего. Когда началось польское восстание и западноевропейские недоброжелатели России стали говорить о вмешательстве в дела ее, Пушкин бросил пламенную отповедь «Клеветникам России». В этом стихотворении поэт говорит, что борьба между русскими и поляками - это домашний спор, который уже решен судьбой в пользу России. Если же западные европейцы желают явиться в пределы России, то есть место им в полях России среди нечуждых им гробов.

К величайшему горю Родины, творческая деятельность Пушкина прервалась весьма рано - на 38-м году его жизни, когда гений великого писателя находился в полном расцвете. Пушкин погиб. Враги его устроили так, что поэт, раздраженный клеветническими слухами, касавшимися его жены, вызвал на поединок некоего иностранца Дантеса. На этом поединке великий поэт был смертельно ранен и, промучившись два дня, 29 января 1837 года скончался. Последние часы умирающего были облечены трогательной заботливостью государя о нем. Император просил Пушкина не беспокоиться о вдове и детях: «Они мои», - писал он ему.

Деятельность великого поэта дала толчок пышному расцвету русской литературы. Младшим современником Пушкина был поэт Лермонтов. Он жил всего 27 лет, и, конечно, его талант не мог вполне проявиться, но и он оставил нам ряд замечательных по силе и глубине чувства произведений. Гоголь, друг Пушкина, написал ряд бессмертных произведений: комедию «Ревизор», поэму «Мертвые души» и повесть «Тарас Бульба». Замечательная была судьба «Ревизора». В ней Гоголь изобразил недостатки тогдашнего провинциального чиновничества. Театральное начальство не разрешало поставить эту комедию на сцене. Дело дошло до самого императора. Государь, внимательно прочтя это замечательное произведение, не только разрешил поставить его на сцене, но даже сам был на первом представлении «Ревизора». Гоголь был по происхождению малоросс (из Полтавской губернии). Он в своих произведениях дал много прекрасных картин природы Малороссии и малороссийского быта. Но, любя свою родину Малороссию, Гоголь хотел быть и был писателем общерусским. Он писал для всех русских, которым одинаково дороги русская природа, русская история, русская жизнь всех мест и времен.

В царствование же императора Николая начали свою литературную деятельность и многие другие писатели, которые прославились уже в царствование его сына. Таковы Тургенев, Достоевский, Толстой, Гончаров и многие другие. Тургенев, сам богатый помещик, решил путем литературы бороться с крепостным правом. В своих «Записках охотника» он дал ряд рассказов, где изобразил привлекательными чертами людей из крестьянской среды и старался возбудить в обществе сочувствие к крестьянской доле.

Кроме литературы в век Николая Первого достигли расцвета и другие искусства: сам император был большим ценителем и знатоком живописи, а также любителем величественных построек. В его царствование жили и работали знаменитые русские художники Брюллов и Иванов. Император сам собирал редкие картины и статуи как русских, так и иностранных художников, и рядом с воздвигнутым им Зимнем дворцом им же было сооружено прекрасное здание императорского Эрмитажа. В этом здании помещены замечательнейшие произведения русского и европейского искусства; оно открыто для обозрения всем желающим. Из других сооружений императора надо указать на всем известный своими громадными размерами, красотой и богатством Исаакиевский собор в Петербурге, сооруженный на месте старого храма, построенного Петром Великим.

Кроме знаменитых картин и великолепных сооружений время Николая Первого отмечено также появлением замечательных произведений в области пения и музыки. Композитор Львов написал вдохновенную музыку для народного гимна «Боже, царя храни». Слова этого гимна были написаны поэтом Жуковским. Другой знаменитый композитор Глинка, который был для русской музыки тем же, чем был для русской поэзии Пушкин, написал оперы «Руслан и Людмила» и «Жизнь за царя». Последняя опера особенно любима русскими людьми: помимо чудной музыки, она замечательна и своим содержанием. «Жизнь за царя» изображает спасение крестьянином Сусаниным ценою собственной жизни царя Михаила Федоровича от поляков.

Все сказанное о царствовании императора Николая Павловича свидетельствует о том, что справедливый монарх с твердым характером и железной волей, с отзывчивым ко всему прекрасному сердцем, не производя каких-либо крупных преобразований, много сделал для улучшения жизни своих подданных; коренные же преобразования условий русской жизни суждено было выполнить его сыну императору Александру Второму.

Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей.
А. С. Пушкин

Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу —
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
А. С. Пушкин

«Петр (. — Л. Р.) бросил России вызов, на который она ответила колоссальным явлением », — эти слова А.И.Герцена не являются преувеличением. Лишь к началу XIX в. в русской художественной культуре произошли поразительные перемены, вызванные начавшимся диалогом между двумя мощными российскими культурными традициями. Первая из них, древняя, народная, была рождена в конце X в. в недрах духовности и озарена именами Антония Печерского, , Дмитрия Ростовского, Серафима Саровского. Вторая — официальная, дворянская, молодая, но уже имевшая за плечами богатый опыт «русской европейскости» XVIII в. Их диалог (но выражению Д.С.Лихачева, «совмещение различных наследий») не был прямым и непосредственным.

Достаточно вспомнить, что многие дворяне Пушкинской эпохи, да и сам Александр Сергеевич, не были даже знакомы со своим великим современником, молитвенником за землю Русскую старцем Серафимом Саровским (1760— 1833). Речь идет о другом: с начала XIX в. русская светская культура, и прежде всего культура художественная, обрела черты зрелости. Русские мастера научились воплощать в художественных образах все те идеи и идеалы, что были выпестованы русским народом на протяжении его православной истории. Поэтому христианские основы искусства первой половины XIX в. прослеживаются во всем: и в стремлении к познанию высоких истин и законов Бытия, и в желании понять и отразить в художественных образах страдания и несчастья простого, обездоленного человека, и в страстном протесте против лжи, ненависти, несправедливости мира сего.

А еще — в неизбывной любви к России, к ее бескрайним просторам, к ее многострадальной истории. И наконец, в пронзительно звучащей теме ответственности художника-творца, художника-пророка перед народом за каждое свое произведение. Иначе говоря, многовековая православная духовность сформировала у русских художников, композиторов, писателей неписаный нравственный кодекс, ставший главным ориентиром в творческих поисках «своего пути» в искусстве Пушкинской эпохи и в последующие за ней десятилетия. В заключение этой краткой преамбулы к основному содержанию раздела хочется сопоставить высказывания двух великих сынов России. «Стяжи дух мирен», — призывал старец Серафим Саровский. «И дух смирения, терпения, любви и целомудрия мне в сердце оживи», — незадолго до своей гибели написал А.С.Пушкин. В истории русской художественной культуры XIX столетие нередко называют «золотым веком», ознаменованным блистательным развитием литературы и театра, музыки и живописи. Мастера «золотого века» совершили стремительный прорыв к вершинам творчества в самых сложных европейских формах и жанрах, таких, как роман, опера и симфония. «Русская европейскость» XVIII столетия ушла в прошлое вместе с устаревшей разговорной лексикой и напудренными париками екатерининских времен. На смену творцам класси- цистского искусства эпохи Просвещения, «побежденным учителям» — Державину и Левицкому, Баженову и Бортнянскому — спешило новое поколение русских художников — «победителей-учеников». Первым среди них по праву считается А. С. Пушкин (1799— 1837).

Пушкинская эпоха, т.е. первые три десятилетия «золотого века», — это «начало начал» достижений, открытий и откровений великой русской классики, импульс, что предопределил дальнейшее культурное развитие России. Результат этого движения — возвышение искусства до уровня высокой философии, духовно-нравственных учений. Проблемы Божественного и земного, жизни и смерти, греха и покаяния, любви и сострадания — все это обрело художественную форму, запечатлев сложный, неординарный мир русского человека, неравнодушного к судьбе Отечества и пытающегося разрешить самые острые проблемы Бытия. Творцы Пушкинской эпохи заложили главное в русской классике — ее учительский, нравственно-просветительский характер, ее способность воплощать повседневную действительность, не противореча при этом вечным законам красоты и гармонии. На Пушкинскую эпоху приходятся два знаковых для России события — Отечественная война 1812 г. и восстание декабристов 1825 г. Эти потрясения не прошли бесследно. Они способствовали вызреванию в русском общественном сознании протестных настроений, чувства национального достоинства, гражданского патриотизма, свободолюбия, нередко приходящих в противоречие с вековыми устоями самодержавного государства. Блестящая по своим художественным достоинствам реалистическая комедия А. С. Грибоедова «Горе от ума», запечатлевшая противостояние «одною здравомыслящего человека» из числа образованного «непоротого поколения» (А.И.Герцен) русских дворян и консервативного барства — убедительное тому доказательство.

В самой гуще бурлящего многоголосия идеологий, взглядов, установок родилось и состоялось явление, которое сегодня мы называем «гений Пушкина». Творчество Пушкина — символ русского искусства на все времена. Его поэзия и проза глубоко и многогранно запечатлели национальный духовный опыт и традиционные нравственные ценности русского народа. При этом очевидна уникальная способность Пушкина ощущать мировую культуру как единое целое в пространстве и времени и откликаться на отзвуки предшествующих столетий со всей присущей ему «всемирной отзывчивостью» (Ф. М.Достоевский). Здесь следует еще раз напомнить, что именно Пушкину, как считают многие исследователи, удалось «преодолеть двойственность русской культуры, найти секрет соединения ее противоположных начал. Синтез глубоко национального и подлинно европейского содержания в его творчестве происходит чрезвычайно естественно. Его сказки читали и в дворянских гостиных, и в крестьянских избах. С произведениями Пушкина русское самосознание входило в огромный мир новой европейской культуры. <…> "Золотой век" русской культуры носит отчетливый отпечаток пушкинского стиля. Это позволяет нам условно обозначить тип этой культурной эпохи как "пушкинскую" модель русской культуры» 1 . О Пушкине-писателе написано, наверное, больше, чем о любом другом русском гении 2 . Поэтому перейдем к рассмотрению явлений художественной культуры, возникших в недрах Пушкинской эпохи. В.Ф.Одоевский назвал А.С. Пушкина «солнцем русской поэзии».

Перефразируя эти слова, основоположника русской музыкальной классической школы М. И.Глинку (1804—1857) можно назвать «солнцем русской музыки». Силой своего гения Глинка первым вывел музыкальное искусство России в число самых значительных явлений мировой культуры. Он утвердил в отечественной музыке принципы народности и национальной характерности, органично связав достижения европейского искусства с русской народной песней. Художественным кредо композитора можно считать его слова: «…создает музыку народ, а мы, композиторы, только ее аранжируем». Народ — главный герой его сочинений, носитель лучших нравственных качеств, достоинства, патриотизма. Выразителем же народности стала певучая глинкинская мелодия, искренняя, непосредственная, выросшая из глубинных пластов русского музыкального фольклора. Каждый голос в музыкальной ткани его произведений поет по-своему, подчиняясь логике общего развития. Глинкинская распевность роднит его музыку с народной песней, делает ее национально окрашенной и легко узнаваемой. При этом композитор был неисчерпаемо изобретателен в вариантном развитии музыкальных тем. Этот композиторский метод, также «подслушанный» у русской народной песни, становится «знаковым» для русской классической музыки XIX в. Каждый, кто слушает музыку Глинки, не минует параллели Глинка — Пушкин. Это сравнение неизбежно: поэзия Пушкина звучит и в романсах Глинки, и в его опере «Руслан и Людмила». Оба мастера были родоначальниками и первооткрывателями «золотого века». Как и поэзия Пушкина, музыка Глинки воплощает здоровое жизненное начало, радость бытия, оптимистическое восприятие мира. Дополняет это родство та «всемирная отзывчивость», что в равной мере присуща и поэту, и композитору. Глинке были близки темпераментные наигрыши Востока, изящная грация польских танцев, сложнейшие мелодические линии итальянских оперных арий, страстные испанские ритмы. Вслушиваясь в мир иноязычных музыкальных культур, композитор, словно старательный коллекционер, собирал бесценные музыкальные сокровища разных народов и преломил их в своем творчестве. Это и великолепные польские сцены в опере «Жизнь за царя», и образы «русской Испании» в «Испанских увертюрах» для симфонического оркестра, и «русский Восток» в опере «Руслан и Людмила». Центральное место в наследии Глинки принадлежит опере. Композитор заложил основы двух ведущих в русской классической музыке оперных жанров — оперы-драмы и эпической оперы-сказки. Свою оперу «Жизнь за царя» (1836) Глинка назвал «отечественной герои- ко-трагической».

Сочинение, созданное на основе реальных событий русской истории начала XVII в., посвящено глубоко патриотической теме: сельский староста Иван Сусанин гибнет, ценой своей жизни спасая царскую семью от расправы польских захватчиков. Впервые в русской музыке главным героем оперного сочинения становится простой народ — носитель высоких духовных качеств, добра и справедливости. В массовых народных сценах, обрамляющих оперу, выделяются интродукция (от лат. introductio — введение) и эпилог, где Глинка сложил грандиозные гимны России. Победно и торжественно звучит в финале оперы знаменитый хор «Славься», который композитор назвал «гимн- марш». Главного трагического персонажа оперы — крестьянина Ивана Сусанина Глинка наделил реальными чертами русского земледельца — отца, семьянина, хозяина. При этом образ героя не утратил своего величия. По мысли композитора, духовные силы для самоотверженного подвига Сусанин черпает из источника православной веры, из нравственных основ российской жизни. Поэтому в его партии звучат темы, взятые из народных сцен. Обратим внимание: Глинка почти не использует в опере подлинных народных песен: он создает свои мелодии, близкие по интонациям народной музыкальной речи.

Однако для первого появления на сцене Ивана Сусанина композитор все же взял настоящий народный напев — мелодию, записанную от лужского извозчика (в опере реплика Сусанина: «Что гадать о свадьбе»). Неслучайно недруги композитора после успешной премьеры оперы окрестили ее «кучерской». Но зато А.С.Пушкин откликнулся на творение Глинки великолепным экспромтом: Слушая сию новинку, Зависть, злобой омрачась, Пусть скрежечет, но уж Глинку Затоптать не может в грязь. Другой вершиной в творчестве М. И. Глинки является опера «Руслан и Людмила» (1842) по юношеской поэме А.С.Пушкина. Композитор надеялся, что Пушкин сам напишет либретто, но безвременная гибель поэта разрушила этот красивый план. Не меняя канвы пушкинского текста, Глинка внес в него некоторые коррективы: снял налет ироничности, шутливости и наделил главных героев — Руслана и Людмилу — глубокими, сильными характерами.

Некоторые изменения связаны и со спецификой оперного жанра. Так, например, если у Пушкина княжеский пир в Киеве занимает всею семнадцать стихотворных строк, то у Глинки этот праздник превращен в грандиозную музыкальную сцену, пышную и великолепную. «Руслан и Людмила» — эпическая опера, а это означает, что конфликт в ней раскрывается не через прямое столкновение противоборствующих сил, а на основе неспешного развертывания событий, запечатленных в законченных картинах, имеющих строгую логику. Интродукция и финал, обрамляющие оперу, предстают как величавые фрески старинной славянской жизни. Между ними композитор поместил контрастные волшебные акты, отображающие приключения героев в царстве Наины и Черномора. В «Руслане и Людмиле» соединились черты былины, сказки и лирической поэмы, поэтому в музыке оперы можно выделить богатырскую, лирическую и фантастическую линии. Богатырская линия открывается песнями Баяна в интродукции музыкального произведения и продолжается в развитии образа благородного воина Руслана. Лирическая линия — это образы любви и верности. Она представлена в ариях Людмилы, Руслана, в балладе Финна. Светлым персонажам оперы противопоставлена «злая фантастика» — силы волшебства, чародейства, восточной экзотики.

В фантастических сценах композитор использовал красочные, необычные по звучанию средства оркестровой выразительности и подлинные народные темы, бытующие в разных регионах Кавказа и Ближнего Востока. Антигерои оперы не имеют развитых вокальных характеристик, а злобный Черномор и вовсе является немым персонажем. Композитор не лишил волшебную нечисть пушкинского юмора. Знаменитый «Марш Черномора» передает черты грозного, но забавного карлы, сказочный мир которого иллюзорен и недолговечен. Симфоническое наследие Глинки невелико по объему. Среди глинкинских оркестровых шедевров — «Вальс-фантазия», «Камаринская», «Арагонская хота», «Воспоминание о летней ночи в Мадриде», в музыке которых заложены главные принципы русского классического симфонизма. Особая область творчества композитора — «пушкинские романсы»: «Я здесь, Инезилья», «Ночной зефир», «В крови горит огонь желанья», «Я помню чудное мгновенье» и многие другие пушкинские строки нашли удивительно чуткое и выразительное воплощение в волшебных звуках Глинки. Процесс органичного соединения двух культурных традиций — глубинной национальной и общеевропейской — ярко отразило изобразительное искусство. Русская деревня, быт крестьян и простых горожан — таковы образы полотен выдающихся мастеров Пушкинской эпохи А.Г.Венецианова и В.А.Тропинина. Работы А.Г.Венецианова (1780—1847) несут следы классицистских представлений о высоких идеалах гармоничной красоты. Когда по решению императора Александра I в Зимнем дворце была открыта экспозиция русских художников, полотна Венецианова заняли в ней почетное место. Это неслучайно. Замечательный мастер, Венецианов по праву считается родоначальником нового перспективного бытового жанра в русской живописи. Сын московского купца, А.Г.Венецианов в молодости работал и чертежником, и землемером, пока не понял, что истинное его призвание — живопись.

Переехав из Москвы в Петербург, он стал брать уроки у знаменитого портретиста В.Л. Боровиковского и довольно быстро зарекомендовал себя как автор классицистских парадных портретов. Поворот в его творческой судьбе случился неожиданно. В 1812 г. художник приобрел небольшое имение в Тверской губернии, где и поселился. Крестьянская жизнь поразила и вдохновила мастера на совершенно новые темы и сюжеты. Селяне за чисткой свеклы, сцены пахоты и жатвы, сенокос, заснувший у дерева пастушок — все это предстает на полотнах художника как особый поэтический мир, лишенный каких бы то ни было противоречий и конфликтов. В «тихих» картинах А. Г. Венецианова нет сюжетного развития. Его работы овеяны состоянием вечного благоденствия и гармонии человека и природы. Красота трогательного, умело творимого живописцем всегда подчеркивает душевную щедрость, достоинство, благородство простого земледельца, навечно соединенного с родной землей, с ее древними традициями и устоями («Спящий пастушок», 1823 — 1824; «На пашне. Весна», 1820-е гг.; «На жатве. Лето», 1820-е гг.; «Жнецы», 1820-е гг.).

Столь же покоен и гармоничен внутренний мир героев полотен В.А.Тро- линина (1776—1857) — замечательного московского мастера портретной живописи. Славы, успеха, звания академика Тропинин добился благодаря огромному дарованию и умению следовать жизненному призванию, несмотря на препятствия, уготованные судьбой. Крепостной человек, Тропинин почти до старости служил лакеем у своих господ, а вольную получил лишь в сорок пять лет под давлением общественности, будучи уже известным художником. Главное, что удалось достичь мастеру, — утвердить свои художественные принципы, где главное — правда окружающей среды и правда характера. Герои полотен Тропинина чувствуют себя легко и непринужденно. Часто поглощенные привычным трудом, они словно не замечают пристального к ним внимания. Многочисленные «Кружевницы», «Золотошвейки», «Гитаристы» говорят о том, что Тропинин, как и Венецианов, несколько идеализировал свои модели, выделяя в обыденной повседневности искорки разумной красоты и добра. Среди работ художника особое место занимают изображения людей искусства, лишенные какой бы то ни было парадной напыщенности, привлекающие своим богатым внутренним содержанием. Таковы портреты А.С.Пушкина (1827), К.П.Брюллова (1836), автопортрет на фоне окна с видом на Кремль (1844), «Гитарист» (портрет музыканта В.И.Моркова, 1823). Еще при жизни А.С.Пушкина слова «Великий Карл», произнесенные кем- то из современников, могли означать только одно — имя гениального художника К.П.Брюллова (1799— 1852).

Такой известности не имел тогда ни один из мастеров России. Казалось, что все дается Брюллову слишком легко. Однако за легкой кистью скрывался нечеловеческий труд и постоянные поиски непроторенных путей в искусстве. Вглядитесь в знаменитый «Автопортрет» (1848). Перед нами человек неординарный, уверенный в себе и своем профессионализме, но при этом безмерно уставший от бремени славы. Работы К. П. Брюллова покорили зрителей блеском темперамента, чувством формы, динамикой насыщенного цвета. Выпускник Академии художеств, Брюллов уже в первых картинах заявил о себе как о самостоятельном мастере, чуждом замкнутого академизма. Он хорошо знал каноны классицизма, но по мере необходимости свободно преодолевал их, наполняя художественные об разы ощущением живой реальности.

В 1821 г. за полотно «Явление Аврааму трех ангелов у дуба Мамврийского» Брюллов был удостоен Малой золотой медали Академии художеств. Однако руководство Академии неожиданно отказало мастеру в пенсии для поездки за границу (судя по всему, виной отказа послужил конфликт неуживчивого молодого человека с кем-то из высшего преподавательского состава). Деньги на заграничную командировку выделило лишь Общество поощрения художников. Но Брюллов довольно скоро научился зарабатывать себе на жизнь. Цель его вояжа была традиционной — Италия. Путь же к ней лежал через Германию и Австрию, где Брюллов в короткий срок обрел европейское имя как мастер портрета. Заказы буквально сыпались со всех сторон.

В то же время художник был крайне требователен к себе и никогда не работал только ради денег. Далеко не все полотна он доводил до конца, иногда бросая холст, который переставал ему нравиться. Сочные краски итальянской природы пробудили у Брюллова желание творить «солнечные» полотна. Настроением восторга перед красотами мира проникнуты такие великолепные работы, как «Итальянское утро» (1823), «Девушка, собирающая виноград в окрестностях Неаполя» (1827), «Итальянский полдень» (1827). Работал художник вдохновенно и быстро, хотя порой подолгу вынашивал свои замыслы. Так, в 1827 г. он впервые посетил развалины Помпеи — города близ Неаполя, погибшего от извержения Везувия в 79 г. Картина трагедии поразила воображение художника. Но лишь спустя несколько лет, в 1830 г., он взялся за полотно «Последний день Помпеи», завершив его через три года. В картине сошлись две образные сферы. Первая — грозная стихия, неподвластная человеку, роковое возмездие за его грехи (напомним, что, по преданию, Помпеи и Геркуланум были наказаны Богом как города разврата, как место сексуальных развлечений богатых римлян)1 . Вторая — образ человечности, жертвенности, страданий и любви. Среди героев полотна выделены те, кто спасает в эти страшные минуты самое дорогое — детей, отца, невесту. На заднем плане Брюллов изобразил самого себя с ящиком для красок.

Этот персонаж полон пристального внимания к разворачивающейся трагедии, словно готовясь запечатлеть ее на холсте. Присутствие художника говорит зрителям: перед вами не плод воображения, а историческое свидетельство очевидца. В России полотно «Последний день Помпеи» официально признали лучшим произведением живописи XIX в. На художника под восторженные овации возложили лавровый венок, а поэт Е. А. Баратынский откликнулся на триумф мастера стихами: И стал «Последний день Помпеи» Для русской кисти первый день. Прекрасные человеческие тела и лица всегда привлекали К. П. Брюллова, и многие его герои необыкновенно красивы. В последние годы пребывания в Италии он написал знаменитую «Всадницу» (1832). На полотне — великолепная дама, с ловкостью амазонки оседлавшая горячего скакуна. Некоторая условность облика гарцующей красавицы преодолевается живостью выбежавшей к ней девочки (позировали мастеру сестры Паччини — дочери итальянского композитора, воспитывавшиеся в доме бездетной графини Ю.П.Самойловой).

Не менее прекрасен портрет самой Ю.П.Самойловой с воспитанницей Амацилией Паччини (ок. 1839). В нем присутствует чувство восхищения перед красотой модели, наряженной в роскошный маскарадный костюм. Итак, литература, музыка, живопись Пушкинской эпохи при всей разнохарактерности их образов говорят об одном — о бурной самоидентификации русской культуры, о стремлении утвердить на «европейском поле» русские национальные духовные и нравственные идеалы. В те годы еще не было найдено философского обоснования «русской идеи», но уже появились художественные традиции, развивающие мысль о ценностях российской государственности, о значимости российских военных побед, осененных знаменами православной веры.

Так, еще в 1815 г., на гребне всенародного ликования по поводу победы над Наполеоном, поэтом В.А.Жуковским была написана «Молитва русских», начинающаяся словами «Боже, Царя храни», которая первоначально пелась на тему английского гимна. В 1833 г. композитором А.Ф.Львовым (по поручению А.Х.Бенкендорфа) была создана новая мелодия, что позволило утвердить «Молитву русских» в качестве военного и официального гимна России. Но, пожалуй, ярче всего идеалы героического времени и возросшего русского самосознания воплотила архитектура. Образы архитектуры первых десятилетий XIX в. поражают своим царственным великолепием, размахом и гражданственным пафосом. Никогда прежде строительство Санкт-Петербурга и Москвы, а также многих губернских городов не приобретало такого грандиозного масштаба. Достижения архитектуры в отличие от других искусств связаны с новым этапом развития классицизма, который называют «высоким», или «русским», ампиром. Классицизм XIX в. не был «повторением пройденного», он открыл многие оригинальные, новаторские архитектурные идеи, соответствующие запросам современников. И хотя ампир пришел в Россию из Европы, можно утверждать, что только на русской почве он получил наиболее яркое развитие.

По количеству шедевров этого стиля Санкт-Петербург вполне может считаться своего рода музейным собранием архитектурного классицизма XIX в. Главная особенность русского ампира — органичный синтез зодчества, скульптуры и декоративно-прикладного искусства. Изменилось и эстетическое понимание строительных задач: теперь каждое городское здание не было замкнутым в себе самом, но было вписано в соседние строения композиционно- логически, с точным расчетом на создание «каменной красоты». Строение определяло облик площади, а площадь — близлежащие городские сооружения: такая цепочка родилась в проектах начала XIX в. Именно так формируются ансамбли основных площадей Санкт-Петербурга — Дворцовой, Адмиралтейской, Сенатской. Не отстает в обновлении своего облика и сильно пострадавшая от пожара 1812 г. Москва: обустраивается территория вокруг Кремля, перестраивается Красная площадь, разбивается Театральная, возникают новые площади на пересечении кольцевых и радиальных дорог, восстанавливаются старые дома, возводятся новые особняки, присутственные места, торговые ряды.

Родоначальником высокого российского классицизма был А. Н.Воронихин (1759— 1814). Главное дело его жизни — возведение Казанского собора в Санкт- Петербурге (1801-1811). Конкурс на проект этого сооружения был объявлен еще при правлении Павла I. Известно, что император желал возвести в России храм наподобие римского собора Святого Петра, но Воронихин предложил иное решение. И выиграл конкурс! Зодчий замыслил собор как дворец с большой колоннадой, прикрывающей «тело» собственно храма. Колоннада образовала на Невском проспекте, главной улице Санкт-Петербурга, полукруглую площадь. Она состоит из 94 колонн Коринфского ордера высотой около 13 метров, непосредственно «перетекающих» в город (кстати, это единственное сходство с собором Святого Петра, оговоренное с Павлом I). Несмотря на огромные объемы, Казанская святыня кажется невесомой. Впечатление легкости, свободного, как бы разомкнутого пространства сохраняется и при входе внутрь. К сожалению, живопись и роскошное скульптурное убранство, созданные при Воронихине, до нас дошли далеко не полностью. Казанский собор сразу занял особое место в общественной жизни России. Именно здесь, на соборной площади, состоялось прощание народа с М. И. Кутузовым, уезжавшим в армию для борьбы с Наполеоном. Именно здесь, в соборе, похоронят фельдмаршала, а А.С.Пушкин, побывав у могилы, посвятит полководцу знаменитые строки: Перед гробницею святой Стою с поникшею главой…

Все спит кругом; одни лампады Во мраке храма золотят Столбов гранитные громады И их знамен нависший ряд. <…> В твоем гробу восторг живет! Он русский глас нам издает; Он нам твердит о той године, Когда народной воли глас Воззвал к святой твоей седине: «Иди, спасай!» Ты встал — и спас… И сегодня на стене у святой гробницы висят ключи от неприятельских городов, завоеванных русской армией в войне 1812 г. Позднее по обеим сторонам Казанской площади установили монументы М.И.Кутузову и М. Б.Барклаю-де-Толли — так Россия увековечила память своих героев. Всего этого А. Н. Воронихин видеть уже не мог — он умер в феврале 1814 Г., когда наши войска еще только приближались к Парижу. «Ногою твердой стать при море…» — так точно сформулировал А. С. Пушкин мечту Петра Великого, отца-основателя северной столицы. Этот замысел стал осуществляться еще при жизни императора. Но во всей полноте реализовался лишь к XIX столетию. Прошло сто лет, и юный град Полнощных стран краса и диво, Из тьмы лесов, из топи блат Вознесся пышно, горделиво. <…> По оживленным берегам Громады стройные теснятся Дворцов и башен; корабли Толпой со всех концов земли К богатым пристаням стремятся; В гранит оделася Нева; Мосты повисли над водами; Темно-зелеными садами Ее покрылись острова… Пушкин, как всегда, был очень точен в описании нового, европейского по своему облику, но русского по сути города.

Основу планировки Санкт-Петербурга определяла река — капризная, приносящая много хлопот во время наводнений, но зато полноводная, доступная для прохождения судов любых размеров. Порт в период навигации со времен Петра находился в восточной оконечности Васильевского острова перед знаменитым зданием Двенадцати коллегий. Здесь же находилась Биржа, недостроенная в XVIII в. Возвести здание новой Биржи (1805—1810) было поручено одаренному швейцарскому зодчему Тома де Томону (1760— 1813). Биржу расположили на стрелке Васильевского острова, с боков омываемой двумя руслами Невы. Архитектор совершенно изменил вид этого места, превратив его в важную точку ансамбля центра Санкт-Петербурга. Перед главным фасадом Биржи образовалась полукруглая площадь, позволяющая любоваться четкой, компактной композицией здания с необычайно простыми и мощными геометрическими формами. Дома справа и слева от Биржи были построены уже после смерти архитектора его последователями. Столь же важным для формирования законченного облика центра Санкт- Петербурга было возведение Адмиралтейства (1806—1823) по проекту русского зодчего А.Д.Захарова (1761 — 1811). Напомним, что основной замысел этого сооружения принадлежал Петру 1.

В 1727—1738 гг. здание перестраивалось И.К.Коробовым. Творчество А. Д. Захарова стало высшей точкой в развитии позднего классицизма. Адмиралтейство предстает как памятник славы российской столицы, как ее символ и одновременно как важнейшая часть города. Строительство началось с подновления старого здания, но затем Захаров вышел далеко за рамки первоначальной задачи и спроектировал новую композицию, сохранив при этом знаменитый коробовский шпиль. Главный фасад Адмиралтейства вытянулся вдоль образовавшейся площади, а боковые фасады общей П-образной конфигурации оказались направленными к Неве. Захаров считал: Адмиралтейству необходимо соответствующее по образу скульптурное убранство. Поэтому он сам начертал подробный план расположения скульптур, который позднее был реализован замечательными русскими мастерами — Ф.Ф.Щедриным, И.И.Теребенёвым, В.И.Демут-Малинов- ским, С. С. Пименовым и другими. Подбор сюжетов для скульптур определялся функцией здания — главного морского ведомства тогдашней России. Здесь и божества, управляющие водными стихиями, и символика рек и океанов, и исторические сцены на темы строительства флота и подвигов русских моряков. В числе самых выразительных скульптурных украшений — лепной фриз1 «Заведение флота в России», сотворенный мастером И.И.Теребенёвым.

Тем самым Адмиралтейство стало данью памяти о деяниях Петра Великого, сделавшего Россию мощной морской державой. В первые десятилетия XIX в. предпочтение в архитектуре отдается постройкам общественного, или утилитарного, характера. Театры и министерства, ведомства и полковые казармы, магазины и конные дворы — все это возводят сравнительно быстро, качественно и в лучших традициях русского высокого классицизма. При этом надо иметь в виду, что многие здания, казалось бы, практического предназначения обретали символику памятников, возвеличивающих Россию (как, например, Адмиралтейство).

Победа в Отечественной войне 1812 г. всколыхнула в обществе чувство патриотизма, национальной гордости и желание увековечить ратный подвиг русских воинов. Знаменитое сегодня на весь мир Марсово поле когда-то было болотом. Затем, в Петровские времена, его осушили и построили дворец для императрицы Екатерины I. Царицын луг, как стали называть эти некогда гиблые земли, превратился в излюбленное место времяпрепровождения петербуржцев: здесь веселились и пускали фейерверки, поэтому со временем луг прозвали Потешным полем.

После войны с Наполеоном площадь переименовали в Марсово поле (Марс — бог войны). Теперь здесь устраивали военные парады и смотры, и поле стало ассоциироваться с воинской славой. В 1816 г. на Марсовом поле начали возводить казармы Павловского полка. Элитный лейб-гвардейский Павловский полк был живой легендой, воплощением мужества и доблести. Поэтому для павловских гренадеров надлежало создать нечто достойное, солидное и неординарное. Работы велись по проекту коренного москвича, архитектора В.П.Стасова (1769—1848), которому северная столица обязана многими прекрасными архитектурными творениями. Павловские казармы — строгое, торжественное и несколько суровое сооружение, что удивительно точно отвечает их предназначению. «Сдержанная величавость» — так оценил сам Стасов образ казарм.

Этот стиль сохраняет мастер и в других своих работах. К Марсову полю примыкает еще одно значительное сооружение, перестроенное Стасовым, — Императорские конюшни (1817—1823). Зодчий превратил невыразительное здание столетней давности в подлинное произведение искусства, сделав его центром организовавшейся вокруг площади. Это место для нас имеет особое значение: в надвратной церкви на Конюшенной площади 1 февраля 1837 г. отпевали А.С.Пушкина. Особая область творчества В. П.Стасова — полковые церкви и соборы. Архитектор построил в Санкт-Петербурге два замечательных собора для Преображенского и Измайловского полков. Полковая церковь во имя Святой Троицы (1827—1835) была возведена на месте одноименного деревянного храма, пришедшего в негодность. Предлагая Стасову разработку проекта, заказчики специально оговорили условия: новый храм должен вмещать не менее 3000 человек и иметь точно такое же расположение глав, как в старой церкви. Условие было выполнено, и величавый белоснежный красавец-храм вознесся над столицей своими светло-синими куполами, на которых сияли золотые звезды. Кстати, именно так украшали храмы в Древней Руси, а Стасов хорошо знал родную . Спасо-Преображенский собор (1827—1829) также создавался не на пустом месте: при его возведении архитектору пришлось использовать постройку се

редины XVIII в., которая сильно пострадала от пожара. Окончание строительных работ совпало с победой в русско-турецкой войне (1828— 1829 гг.). В память этого события В.П.Стасов соорудил вокруг храма необычную ограду, составленную из трофейных турецких пушек. В пятнадцатилетнюю годовщину Бородинской битвы состоялась церемония закладки Триумфальных ворот у Московской заставы — начала пути из Санкт- Петербурга в старую столицу. Проект триумфального сооружения принадлежал Стасову и был задуман как памятник русской боевой славы. Ворота состоят из двенадцати колонн дорического ордера пятнадцати метровой высоты. На колоннах покоится тяжелый антаблемент1 . Над парами крайних колонн — восемь композиций из меди: переплетенные доспехи, копья, шлемы, мечи, знамена, символизирующие подвиги и триумф русского оружия. Венчала чугунную композицию надпись: «Победоносным российским войскам», далее перечислялись подвиги, совершенные в 1826—1831 гг. Первым среди равных в русской архитектуре 1810— 1820-х гг. по праву считается К. И.Росси (1775— 1849). В эпоху, когда Россия была вдохновлена триумфом своих побед, Росси разрабатывает принципы грандиозного ансамблевого градостроительства, ставшие образцом для других мастеров. И именно в это время Росси реализует все свои гениальные творческие планы.

Мастер мыслил нестандартно и масштабно. Получая заказ на проект дворца или театра, он тут же раздвигал рамки строительства, создавая вокруг возводимого здания новые площади, скверы, улицы. И каждый раз он находил особые приемы гармонического соотнесения застройки с общим обликом района. Например, при строительстве Михайловского дворца (ныне — Государственный Русский музей) была разбита новая площадь, а от нее проложена улица, соединившая дворец с Невским проспектом. Именно Росси придал Дворцовой площади законченный вид, построив в 1819— 1829 IT. здание Главного штаба и министерств и перекинув между двумя корпусами широкую арку. В результате неправильная, с точки зрения высокого классицизма форма Дворцовой площади, доставшаяся в наследство от XVIII в., приобрела регулярный, стройный и симметричный характер. В центре всей композиции — триумфальная арка, увенчанная шестеркой лошадей с воинами и колесницей славы.

Одно из самых прекрасных творений К.И.Росси — Александрийский театр (1816— 1834). В связи с его возведением облик ближайших построек изменился до неузнаваемости. Росси организовал площадь и прорубил новые улицы, в том числе знаменитую улицу с симметричными зданиями, которая теперь носит его имя. Архитектор обладал сильным характером и незаурядным умением отстаивать свои идеи, которые продумывал до мелочей. Известно, что он руководил всеми работами по украшению зданий, сам делал проекты мебели, обоев, внимательно следил за работой скульпторов и живописцев. Именно поэтому его ансамбли являются уникальными не только с точки зрения архитектурной композиции, но и как выдающееся явление синтеза искусств высокого классицизма. Последние творения архитектора — похожие на дворцы Синод и Сенат (1829— 1834), завершившие ансамбль Сенатской площади, где помещен знаменитый «Медный всадник» Э. М.Фальконе.

В наследии Росси есть еще одно творение, которое непосредственно не связано с архитектурой, но имеет огромное историческое и духовно-нравственное значение. Это — Военная галерея, посвященная памяти героев Отечественной войны, украсившая один из интерьеров Зимнего дворца. В галерее 332 портрета выдающихся русских военачальников. А.С.Пушкин писал: У русского царя в чертогах есть палата: Она не золотом, не бархатом богата; <…> Толпою тесною художник поместил Сюда начальников народных наших сил, Покрытых славою чудесного похода И вечной памятью двенадцатого года. Москва, спешившая обновить свой облик после пожара 1812 г., восприняла новые идеи высокого классицизма, но вместе с тем сохранила многие традиционные формы.

Сочетание нового и старого придает московской архитектуре особую неповторимость. Среди зодчих, осуществлявших реконструкцию древней столицы, выделяется имя О.И.Бове (1784—1834). Именно он впервые попытался соединить средневековые постройки Красной площади с новым сооружением — Торговыми рядами (1815, позднее были разобраны). Невысокий купол Торговых рядов оказался прямо напротив купола казаковского Сената, видного из-за кремлевской стены. На этой образовавшейся оси был поставлен, спиной к рядам, памятник Минину и Пожарскому — героям 1612 г., выполненный скульптором И.П.Мартосом (1754—1835). Самое знаменитое творение Бове — Триумфальные ворота, поставленные у въезда в Москву со стороны Санкт-Петербурга (1827— 1834; ныне перенесены на Кутузовский проспект). Монументальная арка с увенчанной шестеркой лошадей перекликается с образами петербургской архитектуры и дополняет панораму грандиозных памятников русского зодчества, возвеличивших Россию и ее победоносное воинство.

Пушкин - имя-символ в русской культуре; нет имени более известного и более загадочного. Кажущаяся простота его творчества приходит к нам уже в детстве с его сказками. Пушкин сопровождает каждого человека от детства до глубокой старости. Любой человек в любом возрасте может найти у Пушкина строки, соответствующие именно его индивидуальному состоянию души. От детского озорства до старческой умудренности - уже только масштабы «мира Пушкина» позволяют сравнивать его с «титанами Возрождения».

Психологическое ощущение особой «светлости» Пушкина и всей «пушкинской» эпохи почти невозможно поколебать, хотя мир его героев неблагополучен, порой ужасен. Почему мы согласно повторяем вслед за В.Ф. Одоевским «солнце русской поэзии »; за А.А. Григорьевым - «наше все»; за Ф.И. Тютчевым «России первая любовь »; за А.А. Блоком - «веселое имя »?

«Загадка» Пушкина. Уже в конце своего жизненного пути, в размышлениях «Выбранные места из переписки с друзьями» Н.В. Гоголь писал, что «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет*.

Споры о Пушкине как явлении истории и культуры начались сразу после его смерти. 31 января 1837 г. редактор и журналист А. А. Краевский осмелился напечатать в литературном приложении к правительственной газете «Русский инвалид» краткий некролог, написанный В.Ф. Одоевским. Известие о смерти поэта начиналось пронзительными словами: «Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался ...» Председатель цензурного комитета князь М.А.Дондуков-Корсаков строго выговаривал за эту публикацию. В искреннем возмущении он вопрошал: « Что это за черная рамка вокруг известия о кончине человека не чиновного... за что честь такая?.. Разве Пушкин был полководец, военачальник, министр, государственный муж ?*

В 1846 г. самый влиятельный критик тех лет В.Г. Белинский завершил свой цикл из одиннадцати посвященных Пушкину статей. Он впервые назвал его «классиком» русской литературы, то есть ее непререкаемым и неизменным основанием. Национальная культура нового времени впервые осознала Пушкина как уже состоявшуюся историю, как своего рода собственную «античность». В.Г. Белинский сделал больше всех для утверждения Пушкина как поэта национального, но и он же впервые представил пушкинское творчество как целиком принадлежащее прошлому, утратившее общественную злободневность.

Прагматичное поколение 60-70-х гг. XIX в., охваченное жаждой общественно-полезной деятельности, и вовсе отодвинуло пушкинскую поэзию в прошедшую эпоху. Авторитетнейший критик, кумир молодежи этого времени Д.И.Писарев в статье «Реалисты» (1865 г.) вообще отказывался разбирать пушкинские произведения, считая, что это означило бы придавать вопросу о Пушкине слишком важное значение , которое он уже не может иметь ...»

А в 1880 г. в Москве открылся первый в России памятник Пушкину. В ходе общественных мероприятий пришло острое осознание преемственности русской культуры, чувство национальной гордости. На открытии памятника Пушкину Ф.М. Достоевский говорил: «Пушкин есть пророчество и указание... Пушкин... унес с собой в гроб некую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем*.

Загадка всем знакомого пушкинского творчества состоит в его уникальности и «одиночестве» в русской культуре. Ни один литератор России ни до, ни после Пушкина не был похож на него. Пестрый и разноликий культурный мир XVIII в. предстал как единое целое только в творчестве Пушкина. Но эта цельность на нем и закончилась. «Солнечный» гений русской литературы сменился сумрачным Лермонтовым, язвительным Гоголем, страдающим Достоевским. В 1912 г. философ В.В. Розанов писал об уникальности поэта в русской культуре как об ином типе русского духа: «Пушкин - наш потерянный рай. Он - сама русская литература , какой она могла бы быть...*

С точки зрения истории национального самосознания ситуация странная: ни одного русского литератора, ни одного мыслителя невозможно назвать наследником пушкинского духа и пушкинского понимания жизци. И в то же время мы отчетливо чувствуем: именно с Пушкина началась великая русская культура нового времени. Это сознание лежит в глубинах национального духа.

Перед нами загадка пушкинской гармонии, удивительной целостности: его одновременной «вписанности» в русскую культуру своего времени и всемирной и всевременной принадлежности. Не только историческое время определяло тип его гения, но и он сам определил целую эпоху русской культуры. С Пушкина началась самостоятельная русская литература как вид художественного творчества. Более того, все сферы культуры начала XIX в.: архитектура, музыка, живопись - удивительно совпадают с пушкинской поэзией по духовно-ментальным и творческим характеристикам, образуя единый стиль культуры.

Золотой век» русской культуры начала XIX в. имеет отчетливый «пушкинский» стиль. Это позволяет нам условно обозначить тип культуры этого времени как «пушкинскуюэпоху», имея в виду ее сходство с ренессансными образцами европейской культуры.

Совмещение понятий «Империя и Свобода» в самосознании культуры пушкинского времени. Выделение идеи свободы творческой личности - характерная черта культуры эпохи европейского Возрождения. Достижения XVIII в. позволили родиться идее свободной творческой личности и в России. Но понимание Свободы в просвещенном русском сознании имело свои особенности.

Европейский век Просвещения заканчивался романтическим порывом к человеческим чувствам, превыше всего поднимая достоинство личности. Судьбой юного «Вертера» Гете, благородными «Разбойниками» Шиллера и приключенческими романами В. Скотта зачитывалась вся грамотная Европа, в том числе и русская «читающая публика». Философской основой литературы романтизма являлось возвышенное восприятие мира, утверждение богатства и свободы личности. Нравственной основой стали новые ценности: свободная «благородная» личность, любовь, природа.

В европейски образованном дворянском сословии России также романтизировалось высокое понятие свободы личности. Но это романтическое мировосприятие имело решающее отличие от европейского. Романтизация мира и человека в России было само- чувствованием сознающей свою силу нации, устремленной в будущее. Апогей имперского самосознания пришелся на начало XIX в. Люди этого поколения говорили о себе: «Мы дети двенадцатого года*. А к идеалу служения России победители Наполеона заслуженно добавили титул «Спасителей Отечества».

Победа над Наполеоном, которая утвердила Россию в качестве лидера Европы, усилила это ликующее ощущение победной имперности. Два противоречивых понятия «Империя» и «Свобода» соединялись в сознании русского дворянина нравственным понятием «Честь», то есть фиксировались на бессознательно-нравственном, на бытовом, а не на правовом уровне. Идеал свободного служения благу Отечества стал основой мироощущения в культуре этого времени. Пушкин писал: «Бре- мя - незабвенное! Как сильно билось русское сердце при слове «Отечество »!» По своей гуманистической направленности этот порыв очень близок ренессансному ощущению обновляющегося, молодого мира, деятельной, победоносной личности.

Но, доказав свое могущество в борьбе с Наполеоном, русское самодержавие оказалось бессильным изменить к лучшему жизнь своих подданных. У образованного дворянства это вызвало горечь, разочарование и желание?подтолкнуть» власть, ?подсказать» просвещенному государю. Редкая эпоха в России могла похвастаться таким количеством проектов переустройства общества. В школе знакомят с проектами П.И. Пестеля, Н.М. Муравьева. А были еще планы?молодых друзей» Александра I, проекты реформ М.М. Сперанского, Н.С. Мордвинова, А.А. Аракчеева, Е.Ф. Канкрина, ?конституция» Н.Н. Новосильцева. Сам А.С. Пушкин подавал в правительство записки с проектами улучшения образования, устройства книжного дела. Поэт П.А. Вяземский участвовал в составлении польской Конституции 1818 г. Активная часть образованного дворянств была готова послужить благу отечества не только на военном, но и на мирном поприще. Но государственная власть, чиновное окружение императора не собирались поступаться своей монополией на преобразовательную деятельность. Результатом этого взаимного непонимания стало появление декабризма. Негласное?благородное» соглашение просвещенного дворянства и власти, которое мы отметили как черту российского Просвещения XVIII в., было нарушено событиями 1825 г. После краха декабризма постепенно начался и распад культуры?пушкинского» типа.

Пушкин объединял в себе имперское и человеческое начало. Главные полюса его творчества: Империя - Свобода. Империя привлекала его и эстетически как преодоление хаоса (»Медный всадник»), и нравственно как противовес? бунту, бессмысленному и беспощадному» (»Капитанская дочка»). Как только закрылись глаза Пушкина, разрыв Империи и Свободы в русском сознании совершился бесповоротно. Целые сто лет после Пушкина сторонники Империи гнали и преследовали Свободу, а сторонники Свободы всеми средствами разрушали Империю.

Роль литературы в понимании Пушкина. В центре культуры ренессансного типа всегда стоит человек; поэтому мировоззренческой основой такой культуры является гуманизм, то есть идея самоценности личности. Духовный мир молодого поколения дворян в начале XIX в. формировался под значительным влиянием литературы.

Развитие гуманистических идеалов проходит через жизнь и творчество Пушкина, который определил целую эпоху становления национального самосознания.

Своего «Бориса Годунова» Пушкин написал двадцати пяти лет от роду. Познакомившись с русской историей при помощи Карамзина, он из всего многообразия ее сюжетов выбрал именно этот: убийство мальчика-царевича; узурпация власти, перешагнувшей через кровь; безмолвие народа - и что после этого бывает. Что же он понял, когда, закончив осенью 1825 г. своего «Бориса*, сам себе кричал: «Айда Пушкин, ай да сукин сын* И почему мы почти двести лет спустя остаемся внутри этого сюжета? Ведь по сути дела, коллизии «Бориса Годунова» - вечная тема русской истории и судьбы.

Уникальность пушкинского творчества для русской культуры состоит в том, что его жизнь, смерть, творчество - это единый органичный «культурный текст», они неразрывны. Он не был ни учителем, ни судьей жизни. В его творчестве отсутствует «злоба дня». Смеялся он порой убийственно, но язвительно, сатирически - никогда. Сознание «учительной» и воспитывающей роли литературы в Пушкине отсутствует начисто. Творчество, литература воспринимались им как жизнь, как дыхание, а не как гражданская обязанность и тяжкий труд. Философ В.В. Розанов приводит по воспоминаниям Н.В. Гоголя его характерный диалог со слугой поэта:

Приехал около полудня к дому Пушкина:

• - Что, барин дома?
• - Еще спит.
• - Видно, всю ночь писал?
• - Нет, в карты играл...
• Гоголь бы писал*, - комментирует В.В. Розанов. Он заключает: «Пушкин - это покой, ясность и уравновешенность. Пушкин - это какая-то странная вечность...*, он не устаревает, как не устаревают любовь, ненависть, весна и осень.

Шаги Пушкина как поэта и мыслителя стремительны, он обгоняет самосознание дворянского общества и нации в целом. В 1823-1824 гг., находясь в расцвете творческих сил, Пушкин начинает писать свой «роман в стихах» - «Евгений Онегин*. А год спустя уже появился бесконечно мудрый «Борис Годунов». У совсем молодого человека проявилась многоопытная мудрость веков: *Не изменяй теченья дел. Привычка - душа держав*. К концу своей жизни А. Пушкин «вышел из моды» (удерживая у читающей публики «твердое четвертое место») именно потому, что к этому времени он обогнал всех, всю русскую литературу, выйдя на иные философские основы культуры, на новую эстетику. Литература в лице Пушкина обретала новое назначение в общественной жизни.

При всем огромном влиянии А.С. Пушкина на современную ему культуру он никогда не прибегал к прямому морализму и назидательности. В его творчестве незаметны актуальные общественные проблемы, типические образы, так характерные для «черно-белой» русской литературы последующего времени. Он ни в чем не «специален». Кто положительный герой в «Капитанской дочке»? Гринев? Пугачев? Ни тот и ни другой. В то же время они оба могут стать действующими лицами целого «букета» жизненных историй. Весь непростой характер «барчука» П. Гринева выражен в одном сюжетном повороте: он не выдал Пугачева, но и руку у «крестьянского царя» отказался целовать. А злодей в повести всего один: Швабрин. И главное его злодейство - предательство. Предательство, подлость души - этим признаком распада личности он и отличается от других главных героев повести: Гринева и Пугачева. В этой небольшой и на первый взгляд обыкновенной повести заключена вся мудрость жизни. Не случайно А.Т. Твардовский, редактор популярного в 60-70-е гг. XX в. журнала «Новый мир», как-то в пылу дискуссии сказал, что нет людей умных и глупых, а есть просто те, которые читали «Капитанскую дочку» и те, которые с ней незнакомы.

Пушкинское творчество всегда называли «вольнолюбивым». Попробуем разобраться, какую же свободу «восславил» поэт. Как ощущает свое место в мире его лирический герой? Как понимает свою роль сам поэт? Хрестоматийное вольнолюбие Пушкина - это не революционное бунтарство, а позиция человека, сознающего себя как самодостаточный мир. Его вольнолюбие не политического происхождения, а культурного: от любви к жизни, от сознания своей индивидуальности, от ренессансной творческой силы. Деятельная личность ренессанса сама определяет свои границы и правила.

Ты царь: живи один ,

Дорогою свободной иди ,

Куда влечет тебя свободный ум.

Происхождение пушкинского вольнолюбия - это радостное отношение к бытию, любовь к жизни, органическое сознание человеческого достоинства, достоинства мысли, таланта и ума. Известна его ненависть ко всякого рода ограничениям «условий света», нелюбовь к унижающему его камер-юнкерскому мундиру. Вольнолюбие Пушкина сродни декабристскому по уровню человеческого достоинства и творческой свободы. Это общее мироощущение и делало их близкими по духу. Вольнолюбие Пушкина не имеет ничего общего с политической идеей прав «по закону» и вообще с любой идеологией. Созданная им «идеология» - это формула жизни свободного человека. С необычайной ясностью она была воплощена в его стихах. В последнее лето своей жизни, в 1836 г., Александр Сергеевич Пушкин написал гениальное стихотворение «Из Пиндемонти». Сознавая, что никакая цензура не пропустит это стихотворение в печать, он представил его «переводом с итальянского». На самом деле, здесь его собственное понимание свободы звучит в полный голос. Как оказалось, эти стихи стали духовным завещанием поэта.

Иные, лучшие, мне дороги права,

Иная, лучшая, потребна мне свобода.

Зависеть от царя, зависеть от народа -

Не все ли нам равно? Бог с ними. Никому Отчета не давать, себе лишь самому Служить и угождать; для власти, для ливреи Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;

...Вот счастье! Вот права...

И вот завет свободного человека, добавим мы. Тема личной независимости была особенно дорога Пушкину. Как жить среди людей, как жить в обществе, как отстоять свою правоту, свою личность?

Факт появления в России Пушкина, личности, соразмерной Леонардо да Винчи, Шекспиру, Данте, - признак Ренессанса. В европейском Возрождении всегда появлялись личности универсального, энциклопедического типа.

Национальное и общечеловеческое в «пушкинской» культуре. Одним из трагических результатов российского Просвещения явилось то, что у одной нации оказалось две различные культуры. Одна - традиционная, преимущественно крестьянская. Другая - книжная, просветительская, европейская. Различие между ними оказалось огромным; две культуры даже говорили на разных языках, поскольку дворянство предпочитало изъясняться по-французски.

Пушкину удалось на какой-то миг преодолеть двойственность русской культуры, найти секрет соединения ее противоположных начал. Синтез глубоко национального и подлинно европейского содержания в его творчестве происходит чрезвычайно естественно. Его сказки читали и в дворянских гостиных, и в крестьянских избах. С произведениями Пушкина русское самосознание входило в огромный мир новой европейской культуры. Пушкин глубоко национален и именно поэтому всемирен.

Как известно, Пушкин никогда не покидал пределов России. Только силой своего гения мог он точно угадать дерзкое жизнелюбие цыганского племени в песнях Земфиры, наивную испанскую гордость в «Каменном госте*. Песня Мэри в «Пире во время чумы* написана в безукоризненном стиле средневековой Англии. А его сцены из «Фауста* несут в себе нечто дьявольское - мистику эпохи немецкой Реформации - даже в неславянской ритмике стиха: «Я всяк зевает да живет - и всех нас гроб, зевая, ждет. Зевай и ты...* Кстати, свои «Сцены из Фауста* Пушкин послал Гете и получил в ответ подарок от великого старца - его перо.

Но при всей европейскости Пушкина, в России не было поэта более русского. В его творчестве два начала: всемирность и русскость - сливались самым естественным образом. Поразителен пример такого естественного языкового и культурного слияния у зрелого Пушкина в «Евгении Онегине*. Татьяна, прусская душою*, тем не менее чизъяснялася с трудом на языке своем родном*. В соответствии с нормой тех времен она написала свое знаменитое письмо Онегину по-французски. На русском языке светский стиль любовного письма просто отсутствовал. Но сам автор словно «переводит* это французское письмо своей героини на русский язык. Для поэта это одна языковая среда. И парадоксальный результат: именно Пушкин, и никто иной, создал настоящий русский язык: с него, по сути, началась русская литература нового времени.

В то же время ему была подвластна вся стихия русского народного языка. Писатель русского зарубежья Владимир Набоков, переводя в эмиграции «Евгения Онегина*, вынужден был создать целую теорию перевода специально для Пушкина с бесчисленными вариантами и примечаниями чуть ли не к каждой строке.

Его знаменитые «Сказки* - факт глубоко народной поэзии, а не подражательство народному говору. Только высокий и настоящий талант умеет верно угадать душу народа, его интонацию, юмор, ментальность. Вслушайтесь в музыку бесхитростных строк, обаяние которых в подлинной, а не стилизованной народности:

Три девицы под окном

Пряли поздно вечерком...

Глубокая внутренняя связь мировых и национальных истоков также является родовым признаком культуры ренессансного типа. Светлый жизнеутверждающий гений Пушкина остался «золотым* веком в истории русского духа. Ренессансный характер пушкинской поэзии - залог неизбежного обращения к творчеству Пушкина, когда национальное самосознание и нация делает очередное культурное усилие к гармонизации жизни. Современный поэт Д. Самойлов выразил это в словах:

Пока в России Пушкин длится у

Метелям не задуть свечу.

Литература и общество в эпоху Пушкина. Миропонимание «Империя и Свобода», сформировавшееся к началу XIX в. в среде молодого образованного дворянства, полнее всего выражено в романтической литературе этого времени. Нарождавшаяся русская словесность первой обнаружила совмещение идей Империи и свободной личности - даже в одном лице. Н.М. Карамзин был автором одновременно «Писем русского путешественника» и «Истории Государства Российского», "«Бедной Лизы» и Манифеста Николая I. Также и В.А. Жуковский был автором «Ундины» и романтических баллад.

В этом стремительном движении от Державина к Жуковскому, от Карамзина к Грибоедову и затем к Пушкину в России формировалась литература как особая сфера культуры. Она взяла на себя роль собирательницы и выразительницы национального духа, более того, она его формулировала. «Словесность*, по мнению Пушкина, была «плодом новообразованного общества », а с другой стороны, и сама создавала определенный тип общественной жизни. Рассказывая о быте и нравах образованного дворянства начала XIX в., исследователи и авторы воспоминаний часто определяют его словами «свет», «высшееобщество», «лучшие дома». Пушкин пришел и к более конкретному определению - « просвещенное дворянство ». В чем же состояла эта связь просвещенности с нравами и строем жизни «светского общества» ?

В пору петровских «ассамблей» определенные правила общественного поведения дворян поддерживались силой государственного принуждения. Спустя столетие в действие «вступил и негласные «правила света»: культура балов, дуэлей, моды, визитов, приемов. По неверному жесту, неудачной одежде, развязному слову дворянское общество безошибочно узнавало «чужих». После оживленной беседы с сенаторами Н.М. Карамзин в письме к А.С. Пушкину замечает, что они люди, конечно, умные, но по манерам видно, что ни один из них не принадлежит к «хорошему обществу». Однажды и сам Пушкин не попал на бал, поскольку не надел предписанный камер-юнкерский мундир.

Брошенная перчатка, оброненный платок, резко закрытый веер - все обретало свой «язык». Помните, «надев широкий боливар , Онегин едет на бульвар »? Пушкинскому современнику сразу же становился ясен характер героя. Ведь «нормальный» светский повеса, одетый «как денди лондонский», не мог украсить свою голову «боливаром». Эта широкополая южноамериканская шляпа, названная по имени одного из деятелей национально-освободительного движения, однозначно заявляла о демонстративном вольномыслии ее обладателя в Петербурге.

«Пушкинское» поколение образованного общества «взапуски либеральничало до 1812 года ». Духовная независимость, гордость мысли и чувства были в необыкновенной моде. Молодежь бунтовала всеми способами: от экстравагантности модных костюмов, запрещенного содержания читаемых книг до буйных дружеских пирушек и дуэлей.

Дворяне все чаще отказывались от государственной службы, предпочитая «светскую жизнь». К 1840-м гг. нигде не служило уже более трети столичного дворянства. При этом заметно повысилась ценность хорошего вкуса, манер, общей образованности, знания современных языков (*латынь из моды вышла ныне »). Главными науками признавалось «умение жить в свете » и, говоря словами Пушкина, «наука страсти нежной ». «Вкус», «стиль», «мода», «честь» - эти понятия в жизни дворянства начала XIX в. заменили государственное регулирование частной жизни.

Новым общественным регулятором стала и литература. Тон литературных произведений изменился самым разительным образом. Ранее он был поучающим, назидательным, велся как бы от лица учителя-государства. Теперь литературные тексты блистали фамильярной непринужденностью дружеской беседы. Вспомните «Евгения Онегина»: вот вы словно вошли в приветливую гостиную, где вас встречают знакомые и незнакомые друзья. И сами вы давно известны и любимы здесь. Смотрите, это обращено прямо к вам:

Друзья «Людмилы и Руслана»!

С героем моего романа ,

Без предисловий, в сей же час

Позвольте познакомить вас.

Онегин , добрый мой приятель ...

Очень популярным становится «роман в письмах». Интимность, личное, задушевное содержание литературных произведений всячески подчеркивалось. Торжественные оды и возвышенные баллады после Пушкина отошли в тень. Светское общество возвысило до жанров литературы присущие ему формы общения: письма, беседы, эпиграммы, афоризмы, анекдоты, стихи в девичий альбом. По такому же признаку «дружеской приязни» формируются и первые литературные объединения: ?Дружеское литературное общество», «Арзамас», «Зеленая лампа», «Любомудры».

Светский салон обрел новое содержание - литературное общение. Здесь встречались начинающие и опытные литераторы, «покровители муз», первые критики, любители художеств и поэзии. В светской гостиной произошла встреча Пушкина с Белинским. Держать салон было чрезвычайно престижно, это было признаком принадлежности к «высшему свету». В Петербурге известностью пользовались собрания у Олениных, Смир- новой-Россет, Хитрово, Растопчиной, у Одоевского и Соллогуба. В Москве - в домах Волконской, Елагиной, Аксаковых, и этот список не полон. Правила поведения в салонах были едины и всем хорошо известны. Славянофил А.И. Кошелев как курьезный факт отмечал, что дом Е.А. Карамзиной «был единственный в Петербурге , где не играли в карты и где говорили по-русски*.

В салонах и дружеских кружках в первые два десятилетия XIX в. кипела культурная жизнь. Когда мы обращаемся к биографии А.С. Пушкина, невозможно обойтись без внимания к тому «дружескому кругу», который был возле него. Здесь А.С. Пушкин составляет едва ли не счастливое исключение по сравнению с большинством русских литераторов XIX века. Он всегда, всю свою жизнь был окружен друзьями. В нем не было и тени литературного соперничества или ревности. Вокруг него было целое созвездие поэтов, которые составили облик «пушкинской» литературы, характер «пушкинского» времени: Жуковский, Батюшков, Вяземский, Баратынский, Гнедич и др.

Это было время «Арзамаса», «Беседы», любовного поэтического «дружества». Пушкин искренне радуется успехам своих друзей, открыто выражает восхищение поэзией Вяземского, внимательно следит за успехами молодого поколения. Стал хрестоматийным факт о том, что Пушкин подарил молодому Гоголю сюжет «Ревизора» и «Мертвых душ», благосклонно слушал чтение первых сочинений молодого писателя.

Поэтические симпатии и неприязни Пушкина менее всего связаны с какой-то литературной борьбой, утверждением своего первенства. Поэма «Руслан и Людмила» открыла новую эпоху русской литературы, и Пушкин сразу стал лидером писательского содружества. Передача «поэтической короны» произошла не путем тяжкого соперничества и интриг, а по-рыцарски красиво. После «Руслана и Людмилы» Жуковский дарит Пушкину свой портрет с незабвенной надписью: «Победителю ученику от побежденного учителя ».

Перечисленные особенности культурной жизни пушкинского времени определили то необыкновенное разнообразие форм, стилей, сюжетов и жанров, которым отличалась литература первых десятилетий XIX в. Но постепенно растущий разрыв между просвещенными идеалами и реальностью общественных перемен способствовал превращению литературы из личного увлечения в профессиональное занятие.

Коммерчески выгодные книгоиздательские проекты существовали и в пушкинское время. Постепенный переход «словесности» в разряд профессий связан с именем книготорговца и издателя А.Ф. Смирдина. Человек, имевший за плечами всего три года обучения у московского дьячка, стал известен в литературных кругах 1830-х гг. своим деловым энтузиазмом. Он впервые стал выпускать «Библиотеку для чтения» - толстый журнал-книгу, ставшую самым популярным изданием этого времени. Издание удачно совместило в себе жанр «календарей» со всем разнообразием информации и развлекательности и жанр серьезного литературно-общественного журнала с новинками литературы. Лучшего чтения невозможно было придумать для семьи провинциального помещика, стремившегося быть «в

Литературные объединения и популярные периодические издания 1800-1830-х гг.

Литературные объединения	Журналы и газеты
«Вольное общество	«Вестник Европы» (ред. Н.М. Карамзин, В.А. Жуковский).
любителей словесности,
наук и художеств».	«Русский вестник» (ред. С.Н. Глинка). 1808-1820 гг.
	«Сын Отечества» (ред. Н.И. Греч). 1812-1829 гг. «Отечественные записки» (ред. П.П. Свиньин).
«Общество любителей
русской словесности».	«Благонамеренный» (ред. А.Е. Измайлов). 1818-1820 гг.
1811-1920-е гг.	«Соревнователь просвещения и благотворения» (ред. А Д. Боровков). 1818-1825 гг.
«Беседа любителей	«Невский зритель» (ред. М.А. Яковлев и др). 1820-1821 гг.
русского слова».	Альманах «Полярная звезда»
	(ред. А.А. Бестужев и К.Ф. Рылеев). 1823-1825 гг. «Мнемозина» (ред. В.Ф. Одоевский, В.К. Кюхельбекер).
«Арзамас».
	Газ. «Северная пчела» (ред. Ф.В. Булгарин, Н.И. Греч). 1824-1864 гг.
«Зеленая лампа».	«Московский телеграф» (ред. Н.А. Полевой). 1824-1834 гг.
	«Северные цветы» (ред. А.А. Дельвиг). 1825-1831 гг. «Московский вестник» (ред. М П. Погодин). 1826-1830 гг.
«Общество любо-	«Телескоп» (ред. Н.И. Надеждин). 1831-1836 гг.
мудров». 1823-1825 гг.	«Московский наблюдатель» (ред. М.П. Погодин). 1835-1839 гг. «Современник» (ред. Первых четырех номеров А.С. Пушкин). 1836-1866 гг.

курсе* культурных и политических событий в своем имении. Журнал А.Ф. Смирдина вовлек в состав * читающей публики* провинциального читателя.

А.Ф. Смирдин первый начал выпускать серии дешевых изданий для демократического читателя. Он же первый начал платить своим авторам. Вспомните строки А.С. Пушкина из?Разговора поэта с книгопродавцем*: *Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать *. В литературных разговорах появилось новое слово - ?тиражи*, то есть количество выпущенных экземпляров книги или журнала. В.Г. Белинский даже назвал 1830-е гг. *смирдинским* периодом в русской литературе. Хотя в 1840-х гг. издатель А.Ф. Смирдин разорился, начало превращения литературных занятий в профессиональный труд было положено.

В целом литература пушкинского времени формировала гуманистические ренессансные идеалы. Доминантой нового сознания культуры стала человеческая личность во всем ее духовном богатстве. После разгрома декабристского движения быстро пошла на убыль и вся общественная атмосфера пушкинского времени. Переменилось общество, менялся и стиль культуры. Обратите внимание на приведенный список литературных обществ и периодики. Абсолютное большинство их действовало до 1825 г., а затем их количество резко снизилось.